Ну, вот Кенжеев:
* * *
Не убий, учили, не спи, не лги.
Я который год раздаю долги,
Да остался давний один должок –
Леденцовый город, сырой снежок.
Что еще в испарине тех времен?
Был студент речист, не весьма умен,
Наряжался рыжим на карнавал,
По подъездам барышень целовал.
Хорошо безусому по Руси
Милицейской ночью лететь в такси.
Тормознет – и лбом саданешь в стекло,
А очнешься – вдруг двадцать лет прошло.
Я тогда любил говорящих "нет",
За капризный взгляд, ненаглядный свет,
Просыпалась жизнь, ноготком стуча,
Музыкальным ларчиком без ключа.
Я забыл, как звали моих подруг,
Дальнозорок сделался, близорук,
Да и ты ослепла почти, душа,
В поездах простуженных мельтеша.
Наклонюсь к стеклу, прислонюсь тесней.
Двадцать лет прошло, будто двадцать дней.
Деревянной лесенкой – мышь да ложь.
Поневоле слезное запоешь.
Голосит разлука, горчит звезда.
Я давно люблю говорящих "да",
Все-то мнится – сердце сквозь даль и лед
Колокольным деревом прорастет.
А должок остался, на два глотка,
И записка мокрая коротка –
Засмоли в бутылку воды морской,
Той воды морской пополам с тоской,
Чтобы сны устроили свой парад,
Телефонный мучая аппарат,
Чтобы слаще выплеснуться виной –
Незабвенной, яблочной, наливной...
Вот текст, который поют Мищуки. Взят с бардс. ру и на первый взгляд видно, что в нём есть ошибки.
Не убий, - учили, - не мсти, не лги,
Я который год раздаю долги,
Но мешает давний один должок,
Леденцовый город, сырой снежок.
Что еще в испарине тех времен
Был студент речист, не весьма умен,
Наряжался рыжим на карнавал,
По подъездам барышень целовал.
Я тогда любил говорящих "нет",
За капризный взгляд, ненаглядный свет.
Просыпалась жизнь, ноготком стуча,
Музыкальным ларчиком без ключа.
Голосит разлука, горчит звезда,
Я давно люблю говорящих "да",
Все то мнится сердце сквозь даль и лед
Колокольным деревом прорастет.
Да должок остался на два глотка,
И записка мокрая коротка,
Засмолим в бутылку воды морской,
Той воды морской пополам с тоской.
Хорошо безусому по Руси
Милицейской ночью лететь в такси.
Тормознешь лбом, саданет в стекло,
А очнешься вдруг - двадцать лет прошло.
Я забыл, как звали моих подруг,
Дальнозорок сделался близорук,
Да и ты ослепла почти, душа,
В поездах простуженных мельтеша.
Наклонюсь к стеклу, прислонюсь тесней,
Двадцать лет прошло, словно двадцать дней.
То ли мышь под пальцами, то ли ложь,
Поневоле слезное запоешь.
Хорошо безусому по Руси
Милицейской ночью лететь в такси.
Тормознешь лбом, саданет в стекло,
А очнешься вдруг - двадцать лет прошло.
А ещё на эти стихи есть песня П.Кошелева. Очень её интересно с мищуковской сравнивать - АБСОЛЮТНО разное прочтение.
|