ЦАП

Бог в такую непогоду затворяет небеса,
Чтоб ветра не продували юных ангелов во сне.
Им с утра на стажировку, им с утра кому куда.
Только мой не бережётся. Спит у самого окна.

Только мой уже простужен. И у правого плеча
Вместо предостережений хриплый шёпот шелестит.
И никак мне не расслышать, и никак мне не понять,
От чего бежать, куда бы на версту не подходить.

А его наставник строгий, штатный мой, настолько стар,
Что давно б пора со службы на покой его списать:
В те часы, когда не дремлет, на латыни говорит,
И сбивается частенько на шумерский и санскрит.

Так и жил я без пригляду целых тридцать семь годков.
То я шел в снегу по пояс, то на лыжах по песку.
То грехи пудовым камнем на горбу своём носил,
То смеялся, где все плачут, то вдруг плакал, где смешно.

Всё бы так и продолжалось, так бы я бы и петлял,
Поднимался б на вулканы, в мелких лужицах тонул,
Только ты в такой же вечер, когда небо на замке,
Зябко кутаясь в пальтишко на огонь ко мне пришла.

Мы сперва не понимали, кто чей ангел, отчего
Всё в округе зазвучало на стариннейший мотив.
А потом мы стали вместе каждый вечер коротать.
Пьёт стажёр мой чай с малиной под латинские стихи.