ЦАП

Так уж получилось, что обычно такие провокационные тексты я бросал на бардсру. Но сейчас так уж получилось, что он ляжет сюда.

--------------------------------------------------

Поговорим о корпорациях.


Нет, не о тех корпорациях, что называются «Вася Пупкин Inc.». А о тех, которые свято оберегают своих членов ото всех посягательств, включая совершенно законные претензии. «Это наш человек, и пофигу, что он преступник». «Это мой заяц, не смей его трогать» «Мы своего все равно отмажем». «Если ты такой умный, почему ты не похож на нас», и т.п. Девиз корпорации – «наши юбер аллес». Корпорация чаще всего еще и утверждает себя через отрицание остального или конкурента.

Итак, неформальные отношения и группы были всегда. Вряд ли как-то еще, кроме как неформалом, можно было назвать морского офицера Римского-Корсакова, когда он начинал писать музыку.

Неформалами можно назвать и первых членов сект, и масонов (особенно поздних, полулегальных, когда основным было именно неформальное общение), и членов рабочих кружков самообразования в Российской империи.

Устойчивыми стали неформалы последнего полувека, когда их, наконец, разрешили.

Неформалы-литературоведы и писатели-поэты.
Неформалы-КСПшники.
Неформалы-любители фантастики.
Неформалы-ролевики.
Неформалы-военно-прикладные и исторические клубы.

Однако, мир сейчас к неформалам недобр – я имею в виду эту часть земного шара.

Слово «неформал» низведено до пренебрежительного «нефер» и стало бранным, синонимом слова «лузер», «пария»..

Неформалы-КСПшники загнаны на самое дно, над ними уже не смеется никто – кроме прозелитов, ушедших в другие корпорации, им это нужно для поднятия самооценки. Над теми, кто писал песни этого жанра, висит дамокловым мечом требование «делать это профессионально».

Неформалы-фэны из соседей и приятелей писателей низведены до потребителей, и писатели старательно выстраивают стенку между ими и собой – использовав этот ресурс для формирования стартового спроса и первичной целевой аудитории, писатели больше не нуждаются в том, чтобы читатели по своим каналам продвигали их книги. Они нуждаются уже в массовом читателе, который и так хавает то, что продвигают издательства. По счастью, тенденция скорее статистическая – но от этого не менее заметная.

Неформалы-ролевики, названные для пущей ярлыковости «толкинистами», испытывают прессинг со стороны отпочковавшихся от них исторических фехтовальщиков («я давно на джелезе занимаюсь, что мне ваши деревяшки»), исторических реконструкторов («меня оскорбляют эти оборванцы, которые даже историчной туники сшить неспособны») и стрейкбольщиков («что там какие-то деревяшки! Стрелять надо, это круче»).

Неформалы-военноприкладники из страйкбольных клубов пока малораскручены, не в фокусе внимания СМИ – но уже имеют багаж пренебрежительных оценок «дилетанты, способные только бегать с пластмассовой пулялкой и играть войну.»


Что мы видим?

А видим мы совершенно разодранное центробежным фактором общество, в котором даже неформалы самоутверждаются (а все перечисленные тут уничижительные реплики принадлежат другим неформальным группам) через унижение других. Все объединения отдают корпоративностью – то скрытой, то явной и демонстративной. Мы должны встать кому-то на голову, чтобы не утонуть. Нормальный закон джунглей.


Что еще мы видим?

Нормальную корпоративную (уже в английском смысле – corporate) идеологию. Будь профи, и ты будешь крут, ты почувствуешь промоушен. Сидеть на месте десять лет могут только лохи. Наша цель – промоушен до старшего менеджмента, а в идеале – войти в касту decision maker-ов.

Тупая идеология яппи. Мечта молодого мидла.

Как и все прочее, подхваченная с Запада с сильным опозданием.

Как совершенно справедливо заметили Олди словами своего героя, «Зачем Будде стипендия?», а факт профессионального занятия жанром означает появление редкостного тянитолкая «профессиональный автор фольклора». Рано или поздно все расставится на свои места, вот только жалко тех, кто попадет сдуру под корпоративный каток «профи».


И к чему это все?


А вот к чему. Центробежные тенденции, и связанные с ними проблески корпоративности (ровное поле атомизированного этноса, и вылезающие, как редкие грибки после дождя, корпорации, которые заботятся ТОЛЬКО о своих, и затопчут чужого), проживут до середины века. Есть мнение, которое сейчас я обосновывать не буду – долго. Просто примите для краткости, что 150-летний цикл, который, скажем, определяет, способен ли этнос на «отечественную войну» или будет спокойно смотреть, как чужая армия гоняется за собственной, до середины века будет указывать виртуальной стрелкой на разобщение, пока не начнется новый цикл.

И выживет только сильнейший, либо вписавшийся в корпорацию, которая, как нормальная стая, сначала порвет пасть тому, кто посягнул на его члена, а потом задумается, была ли претензия справедливой. Одиночкам же останется среда, достойная пера Достоевского, и «пес-одиночество рвал его горло тупыми клыками хмельной тоски».

Всю жизнь не любил входить в стаи.

Так все же, к чему это все?

Не знаю. Наверное, к тому, что первоначально «Второй канал» задумывался как корпорация, схрон для тех, кто не нашел себе корпорацию, и стоит и ждет, пока гребень холма не перевалят первые всадники приближающейся орды. Но поскольку формальная задача стояла взять на борт _всех_, - постепенно процент успешных оказался таков, что стал диктовать несколько иные условия. Правила, типа, поддались коррекции. Впрочем, Второй канал все равно не жилец – слишком многого от него хотят, и все требования от разных корпораций.

Не знаю как кто, а я рою схрон. Зима ждать не будет, орда не передумает. Второпях под белыми мухами мне будет пофиг, из какого муравейника ко мне вниз по трапу свалится последний беглец – из фэнства, самопальных поэтов или мечемашец, желающий странного.

Приходите по осени, попробуем замутить сходняк.

Цель? Создание корпорации не вошедших в корпорацию?
Создание своей "партии"? (Берусь придумать эмблему )

_________________
Кэлин Натали НиЛуг