ЦАП

Царство голубых стрекоз

После коротких летних гроз
пруд - царство голубых стрекоз,
и любопытством не греши -
о чём здесь грезят камыши.

И всё вокруг полно чудес -
у василька глаза небес,
красивой парой лебедей
плывут два облака в воде.

А взгляд старается сберечь
лицо, загар любимых плеч...
махнула бабочка крылом -
я - в настоящем, ты - в былом.

Воспоминания вернут
июньский вечер, старый пруд...
а царство голубых стрекоз
всегда мне снится после гроз.



Лови мгновения весны и прячь в свои цветные сны

Летит не снег, а яблонь цвет
в окно и в голубой рассвет,
а там, где серебро реки,
сгорают звёзды-мотыльки.

В такую рань ещё ты спишь,
а голуби, срываясь с крыш,
тревожат тишину двора,
листву и сонные ветра.

Проснёшься и прильнёшь к плечу,
не надо слов о чём молчу,
лови мгновения весны
и прячь в свои цветные сны.

Не насмотреться наяву
на зелень трав, на синеву...
а с майских яблонь белый цвет
летит на розовый рассвет.


И рыжий одуванчик стал, любуясь бабочкой, седым

Шмелям - цветущий майский луг,
стрижам - всю голубую высь,
а нам - житейский узкий круг:
не разминуться, не сойтись.

Весенним утром весь квартал
накрыл акаций белый дым,
а рыжий одуванчик стал,
любуясь бабочкой, седым.

Припомнишь в сумерках мельком
забытое давным-давно,
я - незаметным мотыльком -
влечу в открытое окно.

Сирень - вся в белом, серый дождь
целуют крест оконных рам...
когда из снов моих уйдёшь,
тебя бессоннице отдам.



Ветка беременна тяжестью яблок

Вечно спешили, а поняли поздно,
что проглядели уже не отыщем,
дождик, склевавший вечерние звёзды,
тихо ушёл по ступенчатым крышам.

Память назойливо в прошлое гонит,
вспомнишь - менялись со временем вкусы,
падают в травы с кленовой ладони
ниткой разорванной капелек бусы.

На двойника из зеркальности лужи
смотрит фонарь немигающим взглядом,
многое было, бывало и хуже,
главное - мы неразлучны и рядом.

Утром ненастным прохладно и зябко,
пледом укрою, смеёшься - согрелась...
ветка беременна тяжестью яблок,
в осень с улыбкой - душевная зрелость.


И небо высокое прячут для нас васильки за ресницы

Не проще ли жестом расстаться,
не каждая истина в слове,
а божья коровка на пальце,
как алая капелька крови.

Закатное солнце у сосен
вечерние тени малюет,
у каждой любви своя осень,
у нашей, похоже, в июле.

Судьба только грустью пугала,
а вот и дошло до печали,
сойдёт с плеча бронза загара,
себя оправдаем речами.

Сложилось бы что-то иначе -
будь мы перелётные птицы...
и небо высокое прячут
для нас васильки за ресницы.



Цветущий куст жасмина снег сыпал на траву

Что не вернуть, что поздно,
слова чужие врут,
июнь, ты помнишь, звёзды -
кувшинками на пруд.

Пчела несла с поляны
пыльцу и память гроз,
и тени ветер вялый
баюкал у берёз.

А ты, смеясь, кормила
двух уток на плаву,
цветущий куст жасмина
снег сыпал на траву.

И одуванчик - в небо,
сорви - и только дунь...
теперь, что хочешь требуй,
а мне верни июнь.


Битые яблоки прячет в траве хмурая тень сентября

В жесте прощальном застыла рука -
тучи над нами рассей,
утром проводят на юг облака
первую стаю гусей.

Слово пустое с собой унесу -
ноша ничтожно мала,
в память о лете рябина в косу
алую ленту вплела.

Вот и опять из ладоней пустых
время течёт, как вода,
жёлтая стайка осенней листвы
уток прогонит с пруда.

Шёпоту дождика просто поверь -
многое было не зря...
битые яблоки прячет в траве
хмурая тень сентября.


Плечи кутает калина в красный с бахромой платочек

Тонет месяца кораблик
в море синего рассвета,
стуком падающих яблок
август дни считает лета.

Жизнь казалась длинной-длинной,
осень не даёт отсрочек,
плечи кутает калина
в красный с бахромой платочек.

Не сегодня - завтра морось,
медь осин возьмём, как милость,
на висках не белый волос -
паутинка зацепилась.

В палых листьях память солнца
замерцает старой бронзой...
в унисон с ветрами бьётся
сердце жёлтое берёзы.



И крылом нарежет птица окнам дольки синевы

Нас берёза с белой грудью
угостит при встрече соком,
под слезу капели будет
умирать зима у окон.

Грач распустит веток пряжу,
у крыльца сугроб усохнет,
на твои колени ляжет
солнца луч полоской охры.

И бывали зимы хуже,
но пока в руке рука,
воробьи утопят в луже
кучевые облака.

И найдётся в чём виниться,
и без домыслов молвы...
и крылом нарежет птица
окнам дольки синевы.


Зазвенит палых листьев медь

Зазвенит палых листьев медь
ранним утром со дна ручья,
и найдётся о чём жалеть,
и что сбросить, как груз с плеча.

И не тронет сердца печаль,
что снега уползают в глушь,
и уронит крыло грача
синеву на зеркальность луж.

Не стыдясь наготы своей,
войдут ивы в речную гладь...
с белым снегом одних кровей
облака и седая прядь.



Большие родинки проталин целует солнце поутру

На клёны глянешь - одни мощи,
но сумрак уступает дню,
и ждут берёзовые рощи
свою грачиную родню.

Худой сугроб уткнулся в землю,
лоскутья туч на тополях,
воркует голубь, тени дремлют
на белых мятых простынях.

Словам пустым узнали цену,
и кто - чужак, и кто - родной,
и бьётся голубая вена
ручья под коркой ледяной.

Снега, невзгоды - не пропали
и устояли на ветру...
большие родинки проталин
целует солнце поутру.


Бабочки белые кружатся

Бабочки белые кружатся,
жизни - на пару минут,
оттепель, в сереньких лужицах
души их ищут приют.

В снах своих зимние вишни
лето увидят на миг,
двор охраняет притихший
толстый в поту снеговик.

Листья берёзы из меди
тихо звенят на ветру,
ива озябшая бредит -
нежатся звёзды в пруду.

Завтра - мороз, гололедица,
ветками сшитая высь...
дождь, снег, а в сумерках светятся
окна, где нас заждались.


И напишут дожди о нас повесть

Подмигнёт на прощание поезд -
не горюй, не сложилось, прости,
и напишут дожди о нас повесть
на пергаменте палой листвы.

Не так много душа и просила -
пожалей, дай надежды глоток,
одинокая зябнет осина -
не согреет цветастый платок.

Возвращаются летние грёзы
вместе с грустью вечерних минут,
журавлей провожая, берёзы
в косы жёлтые ленты вплетут.

Зря молить или кланяться в пояс -
не вернуть уходящей любви...
и напишут дожди о нас повесть
на пергаменте палой листвы.



И тени кружева плели из света

Смотрели василёк и подорожник,
как бабочек прогнал с поляны дождик,
макушку целовал ромашке рыжей
и мял ей накрахмаленные брыжи.

Лениво тучи уползли на север,
дрожал насквозь промокший русый клевер,
дышала тяжело листва густая,
и день отлёта знала птичья стая.

Пчела гудела - скоротечно лето,
и тени кружева плели из света,
слетались голуби, просили хлеба...
а в лужах твой двойник касался неба.



Задремавшая луна улыбается во сне

Все сугробы спеленал
к десяти вечерний снег,
задремавшая луна
улыбается во сне.

Грезится весенний день -
принесли тепло грачи,
убаюкал ветер тень,
и зажгла звезда ночник.

Суета, усталость, хмарь -
три морщинки возле глаз,
посмотри - нашёл фонарь
у окна большой алмаз.

Погрусти, но бровь не хмурь,
у судьбы не просим крох...
отзвуком житейских бурь
остаётся тихий вздох.



Берёза серебряный волос украсит алмазной звездой

Морозно, ломается голос,
снежинка растает слезой,
берёза серебряный волос
украсит алмазной звездой.

Пока отношения шатки,
былое с добром отпусти,
большие пушистые шапки
надели худые кусты.

Не всё перепишешь с начала,
но можно начать и с конца,
и сердце недаром стучало -
сойдутся следы у крыльца.

У дома сугробов отара -
метели пригнали, ушли...
и облачком белого пара
плохое слетает с души.


Багряным сердцем бьётся осиновый листок

Багряным сердцем бьётся
осиновый листок,
сосна целует солнце
в оранжевый висок.

Тепло в душе от мысли,
что я в тебя влюблён,
пылают жаром листья -
обжёг ладони клён.

С берёзой в тихой роще
давным-давно знаком,
поманит жизнь хорошим -
пойдёшь и босиком.

Что многое нам поздно -
дождя ночного бред...
а осень льёт из бронзы
листву и память лет.


Осины красятся румянами

К утру измученный бессонницей
вздохнёшь - не тех, наверно, ждал,
трепещет бабочкой-лимонницей
листочек на игле дождя.

Осины красятся румянами,
а тучи набирают вес,
притих укутанный туманами
простуженный осенний лес.

От свиста ветра лужа морщится,
а ты всё предаёшь суду,
и желтизной больная рощица
неделю мечется в бреду.

Кленовый лист ладонью скрюченной
взъерошил волосы куста...
и кем-то осени поручено
всё ставить на свои места.



А у того, что мы вернём, цены уже не будет прежней

Хранит июльское тепло
загар листвы в притихшей роще,
что отцвело, то отцвело -
давай смотреть на вещи проще.

Гудит берёзовая медь
о том, что мы ночами просим -
нам так не хочется стареть,
приди немного позже осень.

Алеют на щеках рябин
до снега поцелуи лета,
приносит грусть кто нас любил -
такой обряд, и ты не сетуй.

Останешься красивым сном,
и осень жизни неизбежна...
а у того, что мы вернём,
цены уже не будет прежней.



Белый снег - на серый сумрак

Клён с костлявыми плечами
знает - март вернут грачи,
сядешь рядом с чашкой чая,
повздыхаем, помолчим.

Посидим с тобой без света,
пахнет в комнате сосной,
узелками чёрных веток
зимы связаны с весной.

Белый снег - на серый сумрак,
на дворы, на горизонт,
перетерпишь, если умный,
и однажды повезёт.

И поймёшь, когда мы вместе,
время - только горсть песка...
а зима - строка из песни
и седая прядь виска.



Омыта прозрачность берёз

На окнах вода дождевая,
не знаешь, куда себя деть,
а осень, свой век доживая,
считает кленовую медь.

Оставит утиная стая
морщинку на глади пруда,
вздохнёшь, что неделя пустая
исчезла с души без следа.

Далёкое видится лучше -
омыта прозрачность берёз,
и память напрасно не мучай -
кто первый печали принёс.

Рука твоя ищет опору,
тепло - от ладони в ладонь...
слезливую грустную пору
сжигает осины огонь.


Метелям - в память лет

По лужам облака плывут,
последний снег зачах,
и сосны держат синеву
на бронзовых плечах.

На все лады поют ручьи,
что всё в твоих руках,
гуляют важные грачи
в потёртых сюртуках.

Дождям - в жемчужную росу,
метелям - в память лет,
я, как огонь любви, несу
багряных роз букет.

Возьмёшь цветы, я, не дыша,
услышу - горячо...
и сизым голубем душа -
на белое плечо.


Призрак осени мелькает в сквере золотым листом

Как ни спорь, а утром хмурым
ценится уют и кров,
клён качает шевелюрой
в такт мелодии ветров.

Куст сирени за ночь вымок,
ни покоя нет, ни сна,
август, день - размытый снимок
в рамке нашего окна.

Есть в любви пора такая -
замки строить на пустом,
призрак осени мелькает
в сквере золотым листом.

И не надо про усталость,
суету, житейский круг...
серость дня изменит малость -
нежное касанье рук.


У ветерка - бессонница

Метели - дело прошлое,
а мы тепла всё ждём,
и мокнет клён взъерошенный
под сереньким дождем.

И к свету окон клонится
всю ночь сирени куст,
у ветерка - бессонница,
у нас на сердце грусть.

На ветке почка тужится -
рождение листвы,
и утром грач из лужицы
напьётся синевы.

Не раз весну встречали -
знакома маета...
стряхнём с души печали,
как капельки с зонта.


Пора учить язык грачей

Над тенью ветер посмеётся,
взъерошит волосы рябин,
а в лужице монетку солнца
нашли и делят воробьи.

На волю из ледовой клетки
подснежник рвётся и ручей,
и шепчутся худые ветки -
пора учить язык грачей.

Мотивы нудные метели
сменило пение синиц,
не хочет слышать звон капели
седой сугроб, упавший ниц.

И что вчера казалось важным -
ненужный лист черновика -
плывёт корабликом бумажным
по синей луже в облака.


Первое золото листьев скоро намоют дожди

Оба устали от лжи,
оба - от горечи истин,
скоро намоют дожди
первое золото листьев.

Август, шмелями гудящий,
памятью станет садов,
яблоко битое слаще,
сорванных с ветки плодов.

Ветер в пустые скворешни
осени спрячет казну...
примешь душой повзрослевшей
снег и волос белизну.



Пять берёзовых сердец

Палый лист подранком бьётся
и пытается взлететь,
дождь поймал на зорьке солнце
и опять закинул сеть.

Дай поцеловать ладони,
если нашей встрече рада,
пусть в тумане белом тонет
жёлтый парус листопада.

Прикоснётся веткой гибкой -
не ругай нескромность клёна -
вспомни с чувственной улыбкой
нас, безудержно влюблённых.

И не надо словом ранить,
что любви пришёл конец...
подними с травы на память
пять берёзовых сердец.


Нынче осень, как женщина в сорок

Журавли улетают от стужи -
повинуется всё естеству,
ветерок над полянами кружит
золотую с багрянцем листву.

Синий день по особому дорог -
чистым золотом платит осина,
нынче осень, как женщина в сорок,
красотой увяданья красива.

Каждый парк, словно, тронные залы,
оглянись, уходить не спеши,
может смоешь слезой запоздалой
серость дней безымянных с души.

Догорят золотые палаты,
обозначится жизненный круг...
и не надо искать виноватых,
что печаль наш осенний недуг.