Ну, и хрен... никто не хочет "поговорим" и фиг.
Вот еще... маааленькая часть его -же...
ПУСТОЙ ПЬЕДЕСТАЛ НА ЛУБЯНСКОЙ ПЛОЩАДИ
Здешний кипящий воздух дает миражи,
Для сознанья – шанс бежать от конца, от знака
Скорбного препинанья, (о коем собака
Знает, и воет о ком) – и оно бежит...
Здешнее небо – цвета здешней травы,
(Кто под кого маскируется, неизвестно) –
Сущий простор домовым, водяным, древесным
Страхам. Сатирам. Всадникам без головы.
И это – уже скульптура. Извечный мавр
(При всем-то богатстве на расы!) – пустяк, банальность.
Радушный хозяин при плахе – всего лишь формальность.
Лабиринт Минотавра – уже Минотавр.
Дверь всегда противоположна стене,
Так же, как воздух – Некто на тягостном звере.
Воздух – апофеозом стены – не приемлет двери:
Тем объяснимее то, что последней – нет...
Может быть, память о небе. В опере кресло
Для Мефистофеля. Бюст вдохновения. Или –
Памятник бегу бегущей в тумане кобылы...
Но – после того, как она исчезла.
21.04.96
НАТЮРМОРТЫ
1
(Дворник)
Звуки утром – как игла в тонзуре
Пластика, -- спят в миллиметрах вальса:
И метла – видение фигуре –
Словно кисть в неразличимых пальцах.
2
(Дерево)
На взгляд со дна – ты состоишь из гнезд
И звуков, давших смысл шумерской фразе
Ветвей; страниц – исписанных до слез
Творцом. И им же скомканных в экстазе.
28, 29.04.96
1 МАЯ 1996. ЛУБОК
Звуки марша, соскользнувшего на чарльстон.
Красный день календаря. Среда. Погода.
Тем сильнее ощущаешь государство,
Чем ничтожней о тебе его забота.
Дети. Голуби. Отцы семейств. Их жены.
Тенью дома – на асфальте дремлет стая.
Населенье, глядя невооруженным,
Большей частию лишь там, куда пускают.
А пускают – лишь туда, где населенье:
К парадоксам вообще пространство склонно,
Ибо столь необъяснимо от рожденья,
Как валун, впитавший бдительность Горгоны.
1.05.96
РАЗГОВОР С ДЕРЕВОМ
Если и есть черты
Лиц, или оного
В этих ветвях – то Ты
Смело зовись: «Его»,
Или же: «Их», «Тобой» -
То есть, смени лицо.
Это и будет твой
Взгляд в небеса отцов.
Взгляд – поворот и взмах
Век (через свой же мрак)...
Это и будет знак
Непревращенья в прах.
Это и будет вихрь –
Знак, что и я, избрав
Слово – как вид любви –
Не был уж так не прав.
4.05.96
ПИСЬМО
Оставьте все. Оставьте все, что есть:
За нами, в нас, над нами, перед нами.
Оставьте все: как музыку, как месть
Жестокого стекла оконной раме.
Оставьте все. Оставьте прежде свет –
Во всех его телах: в свечах, и возле
Свечей, и возле тех, которых нет,
Но – надо полагать, что будут после.
Оставьте все. Оставьте день – для глаз,
Его конец – для губ, сказавших «Amen».
Оставьте ночь: она запомнит вас,
Забыв себя, заполненную вами.
И все останется. И лишь часы,
Спеша вперед, зашепчут: Альфа, Бета...
...Омега. Все. Оставьте росчерк – и
Оставьте Свет. Но не гасите света.
10.05.96
К СТИХУ
Ты не можешь покинуть меня, о, моя незаметная часть,
Потому что и я не смогу отпустить на дорогу
Твое странное тело, не нужное ей, и подчас
Незнакомое мне, и еще неизвестное Богу.
Ибо лишь для того, чтобы стать таковым. – рождено.
И не сетуй, что жизнь удалась недостаточно бурной:
Некто жаждет во сне досмотреть окончание снов...
В результате чего – пробуждается в чреве Сатурна.
Что и есть окончание. Лучше прийти к нему, стих,
Через черную лестницу, дабы избегнуть хотя бы
Поклонения слуг, как волхвов – но настолько святых,
Что на юрких телах незаметна расцветка Каабы.
18.05.96
Е.С.
Да будет мне позволено признать,
На дне эпохи мучимому жаждой,
Что телу твоему, Им через «ять»
Написанному – не возникнуть дважды.
Поэтому тебя в моей судьбе
Взор ищет так свободно, хоть нескоро:
Лишь то и оставляет по себе
Сбежавший хор, что волю дирижеру.
И тишину. Смолчавшая в ответ,
Она царит, где я (читай: без выгод) –
Где смерть не значит столько, сколько свет.
И вход не значит столько, сколько выход.
24.05.96
ПОЛЕТ ЯНДАРБИЕВА
Все кончилось, кажется. Сделав широкий жест
От локтя к прикладу, крыло самолета с шасси
Не могут сойтись в направлениях, изобразив
По поводу «кажется» крест.
И кажется, в этом лишь правы.
Действительно: вверх или вниз,
Направо и влево – симптом неспособных к паролю.
И тень фонаря расползается кровью, и из-под контроля
Выходит, как сепаратист.
27.05.96
ДОЖДЬ НОЧЬЮ
1
Ноты расстрела с небес тотчас вызывают взрыв:
Бегство света от тени, поставленной к стенке.
Бог, не зная вашего имени, или уже забыв –
Употребляет звук, похожий на «ты» оттенком
Голоса – более, чем односложностью. Ваша плоть –
Довод бессмертной души в споре о вашем
Существовании в мире; однако, вплоть
До самой нее – вы состоите из влаги, доселе спавшей
Где-то внутри: может быть, в складках стен,
Или в балконе – мысли небес о камне,
Или в кустах, смолкших от недостатка тем.
Где-то внутри. Между дождем и вами...
27.04.96
2
В споре с окном лицо попадает в сеть
Собственных взглядов, брошенных раньше на милю
Вглубь. И на щеке записей вечности не разглядеть,
До тех пор, пока время щетиною ей не исправит стиля.
8.06.96
* * *
Тягу к словам и здесь
Не объяснить без слов.
Стало быть, буква (месть
Гордиевых узлов
Нам за развязку) – не
Жалуясь, не любя –
Терпит нас. Ибо вне
Нас – узнает себя.
25.06.96, Коленцы.
МОЕМУ ИМЕНИ
Репетируя Дух, сын с отцом оставляют меня одного,
Как забытую реплику – наедине с одураченным ухом.
И уже не вопрос означает спина, принимая автограф его,
А скорей – запасную тропу, чтоб надежнее скрыться от звука.
От любого. Теперь и ему здесь – какое житье?
Разве лишь обнаружить себя, наполняясь до горла на тризне.
Что и есть окончанье, виньетка: ответ забирает свое,
И орхестра, познав одиночество, за ночь становится жизнью.
Только некому жить. И осталось глядеться извне
В ниспадающий двор, где листву, точно пальцами Листа,
Подбирает июль. Да маячит в случайном окне
Удивленный Господь, четвертованный за триединство.
2.07.96
http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D1% ... %BD_%D0%98.