Павел,
Приятно, когда можно уже не говорить о базовой технике, а обсуждать более тонкие (пусть и более спорные) вещи.
Тут говорили про проблемы исполнения. Соглашусь - имеет место интонационная и мелодическая невнятность. И дело тут не в нервах и магнитофоне, а в некоторых свойствах текста.
Позволю себе небольшой сравнительный анализ. Прочтем вот такой стишок Ходасевича (а еще лучше послушаем песню Старчика на эти стихи):
http://az.lib.ru/h/hodasewich_w_f/text_0080.shtml#88
Тема и ее решение - очень близкие, да? Вплоть до деталей ("Бессвязные страстные речи" - "Страх и азарт. И страсть", "Но звуки правдивее смысла И слово сильнее всего" - "любой ценой Не упустить ни слова и ни звука", "Часы с металлическим шумом В жилетном кармане идут" - "И часики играют вальс старинный."). Теперь сравним композицию.
Владислав Фелицианыч предельно (до декларативности) внятен и последователен - сперва герой сидит в комнате, потом с ним происходит преображение. Напряжение нарастает равномерно - сперва "я начинаю качаться", потом вслушиваться в речи, которые поначалу кажутся бессвязными, и наконец "музыка, музыка, музыка Вплетается в пенье мое". Это - центральная точка (кульминация, если угодно). Старчик, естественно, это видит и мастерски "отрабатывает" и интонационно, и мелодически. Но и в тексте на то есть прямая подсказка - там (и только там) автор меняет стихотворный размер. И дальше все в том же направлении - комната уходит в "плавный вращательный танец", и больше герой туда не возвращается (в пределах текста). Все это, заметим, на довольно большой и аккуратно поделенной площади: практически по строфе на высказывание. То есть оно просто написано, как песня.
Теперь вернемся к "Двору". Тут, в отличие от Ходасевича, нет поступательного движения - оба мира сосуществуют, повествование начинается и заканчивается во дворе, а не среди теней или там скал. Миры соединены методом "резаного монтажа" (кажется, так это называют в кинематографе). Что, безусловно, не криминал, пока эта "резаность" не превысила разумные пределы. Итак.
Первый куплет - двор, второй - переход в комнату и одновременно к миру теней, имеющих непосредственное отношение к творческим занятиям героя. Дальше блоки мельчают почти до клипового темпа. Перо-бумага-лампа - полкуплета, опять двор - еще половина. Дальше 7/8 на творческий азарт, потом (1/8 + 1/4 от следующего) все кончилось. И закольцовка в 3/4 остатка. Как это петь? В результате, как при первом прослушивании, так и при беглом чтении, все кажется фрагментарным и нелогичным.
Что и обидно, поскольку в
стихотворении как раз все очень здорово. Давайте я его теперь аккуратно и медленно прочту просто как стихи, задерживаясь там, где хочется задержаться.
Застыло время в маленьком дворе,
Сухой листвой укрыты карусели,
И ветви тополей оцепенели
В медовом воздухе как будто в янтаре.
Отличная картинка - непонятен разве что медовый воздух по осени. Все же запах прелых листьев - не запах меда, хоть и сладковат. Или что-то другое подразумевалось?
Но в полумраке комнаты моей
Сквозняк качает выцветшие шторы,
И движутся без устали узоры
В табачный дым укутанных теней.
Вроде б только что воздух был застывшим как янтарь, а тут сквозняк. Видимо, специальный такой сквозняк, существующий только в полумраке комнаты, чтоб тени двигать. С учетом дальнейшего текста - оправдано.
…Перо, бумага… Лампа на столе
В классическом зеленом абажуре.
…И двор как подражание гравюре,
И желтый лист, распятый на стекле…
Просто снимаю шляпу. Вот, как и у Ходасевича, происходит преображение - но устроено оно куда компактней и тоньше (мне понадобилось 4 прочтения, чтоб врубиться). Герой никуда не вырастает и двор не начинает танцевать - герой тот же, и двор тот же. Просто у героя
включается поэтическое вИдение ("измененное состояние сознания", если угодно). Переход резкий и контрасный - от чистого описания в первой полустрофе к двум убойным образам второй половины. Если кто-то искал кульминации, вот она. Но как же трудно услышать ее в песне!
Страх и азарт. И страсть любой ценой
Не упустить ни слова и ни звука.
Хор голосов, сбивающих друг друга.
И скрип пера. Усталость и покой.
Тоже хорошо и точно, особенно "страх и азарт". Плотность текста потихоньку падает, как и положено после кульминации.
Дописана последняя строка,
И часики играют вальс старинный.
А за окном по-прежнему пустынно.
И кажется, что это на века.
В часики, играющие вальс - не верю. Это будильник? Репетир? Просто тиканье на раз-два-три (тогда при чем "старинный")? Не играют часики вальс, да еще при застывшем времени - тут Владислав Фелицианыч поаккуратнее будет. А в остальном все точно - конечно, "на века": пока следующего преображения не случилось, ничего интересного не будет. А следующее - будет ли?
Короче:
1. Отличный стих, непонятно, надо ли его петь.
2. Если все же петь, да, это будет мелодекламация, и это не криминал (практически весь Роман Филиппов - мелодекламация, и что?).
3. Мелодия должна позволять снижение темпа (более-менее до нуля) в середине, когда двор становится подражанием гравюре. И уж если куда и вставлять проигрыш, так после этой строфы, а не в начало.
Как-то так.
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
