ВСЕ МЫ - ИЗ ВОЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ
Бардовская песня — одна из ветвей российской художественной культуры. Если определить конкретнее, то, выбирая из трех слоев, составляющих художественную культуру вообще, — учено-артистического, фольклорного и “третьего”, лишь недавно и еще недостаточно осознанного, который правильнее всего, мне кажется, было бы назвать “вольным” (т.е. наиболее независимым от профессиональных, социальных, идеологических, экономических и даже худо- жественных канонов и условностей в обществе), — так вот из трех этих слоев бардовскую песню следует причислить к третьему. Она — детище и составная часть этой “третьей”, “вольной” культуры. Часть — наряду с такими издавна прославленными культурными феноменами, как примитив и лубок в живописи, скоморохи и кукольный Петрушка в театре, анекдот и частушка в литературе, “народная” песня на профессиональные стихи (например, Державина, Пушкина, Лермонтова, Кольцова, Некрасова, Есенина) в музыке, а если говорить о более близких к нам временах, то — как прямые предтечи бардов — Вертинский и Петр Лещенко или как искусство нашего недавнего андерграунда и “катакомбная культура” (термин Эрнста Неизвестного).
Подобно всем другим струям вольной культуры, бардовская песня, несомненно, должна быть оценена и как художественное явление (всем известны авторские имена и песни мирового класса), и как нестандартная социальная сила, сыгравшая свою организующую и связующую роль. Но главная заслуга и ценность бардовской песни лежит все-таки, на мой взгляд, не в эстетической и не в социальной области, а — в этическом ее служении.
Смысл и значение вольной культуры — нравственное, духовное самосохранение, противостояние разлагающему и стандартизирующему давлению масскультуры и пресс-идеологии. Это и на личностном уровне — спасение независимой индивидуальности каждой человеческой души, и на уровне общества — сохранение здорового нравственного потенциала народа.
Сегодня, как и прежде, при любых обстоятельствах, мету барда составляют, по-моему, не столько гитара и голос, сколько независимость и человеческое достоинство. Несмотря даже на то, что многие барды сейчас по существу стали профессионалами: мастерство, популярность, заработок и, кажется, уже собственная профессиональная ассоциация (АРБА) — все критерии налицо. И прекрасно: профессионализм, особенно при конкуренции, не роскошь, а суровая необходимость. Но только как средство, а не самоцель. Ведь и сама песня для барда — прежде всего способ утверждения человеческих ценностей на языке поэзии и музыки. В отличие, кстати, от профессионального художника учено-артистической культуры, для которого искусство в идеале именно самоцель, ибо, по слову Пушкина, “поэзия превыше нравственности — или по крайней мере совсем иное дело”.
А вот в каких конкретных формах и направлениях будет развиваться бардовская песня, считаю, не так уж важно, все решится временем и вкусами. В тоталитарные и застойные времена определяющими были социальные акценты, сейчас мы учимся ценить красоту, и бардовская песня в последние годы очень активно обогащается — особенно в музыке, заимствуя многое из поп-, рок-, фолк- и джазстилей. Можно уверенно сказать, что в бардовскую песню влилась новая волна молодых сил — мы с радостью знакомимся с ними на наших фестивалях. Они, кажется, почувствовали вкус именно к главному смыслу бардовской песни — человечности, и значит, воспринимают нравственные традиции русской художественной культуры. На вольной ниве бардовской песни должны появиться и, считаю, уже появляются новые достойные имена.

Александр ДУЛОВ