21-22 мая 1983 года на 122-м км окружной железной дороги, недалеко от станции Икша, прошел семинар до итогам движения КСП, или, как его теперь называют, «слёт динозавров» (похоже, что под этим образным названием. он и войдет в историю). Вот как определяли сами организаторы контингент собравшихся:
«—Здесь собрались люди, которыѳ имеют противоречивые точки зрения - в силу того, что они в разные периоды времени работали в КСП, а сейчас могут и не работать…» (Из вступительного слова А.Наседкина).
Количество присутствующих было строго ограничено, абсолютная засекреченность мероприятия обеспечила участие в нем только тех, кто был включен в список и получил визитки. В том же вступительном слове А.Наседкин объяснил это так:
«…Мы заранее извиняемся перед всеми желавшими попасть сюда и на вошедшими в список, и надеемся, что нас поймут правильно: мы боялись большего, чем простые обиды,— мы боялись потерять суть нашей встречи».
Суть же (как было изложено в подготовительном документе семинара) заключалась в следующем: люди собрались, чтобы коллективно осмыслить итоги движения, уяснить для себя:
— что было, что есть, что будет;
— как мыслилось, что получилось;
— хорошо это или плохо;
— кому это было нужно.
Семинар не ставил задачей выработку конструктивных рекомендаций по деятельности КСП; кроме того, следуя призыву В.Барского, участники ограничились обсуждением только того, что имеет отношение к Москве.
Символически все это было приурочено к 15-летию известной конференции в Петушках.
В числе организаторов семинара были: А .Наседкин, А. Костромин, А.Сажин, В.Ромейко.
Программа включала: доклады, общение в кулуарах и диспут.
С докладами выступили А.Костромин (введение), М.Богачихин, И.Зимин, В.Луферов, О.Чумаченко, И.Воробьёв и другие. А .Наседкин, А. Костромин и Т.Колошина зачитали выдержки из материалов комиссии по анализу XV и XVI слётов, работавшей в 1974—1975 годах.
Поскольку абсолютное большинство собравшихся составляли люди, когда-то активно работавшие в клубе, но затем отошедшие от него — причем в ряде случаев из-за расхождения с его линией — общий тон семинара был заметно похоронным. Вот какие выводы из его работы сделал один из организаторов встречи А.Наседкин:
1. Пришла пора нового социального заказа, характер которого в отличие от предыдущего периода, романтического — потребительский.
2. На данный момент времени на уровне высокого искусства отсутствуют выразители нового социального заказа.
3. Существующее организованное движение не соответствует новым социальным заказам.
4. Единственный путь — это познание и понимание новой рождающей сущности и помощь ее выразителям в плане передачи им уровня наследия
Из того, что прозвучало на семинаре, редакция сочла нужным в первую очередь привести (с некоторыми сокращениями) выступление В.Луфѳрова — отнюдь не потому, что оно было основным, и не потому, что мы полностью с ним согласны, а потому, что оно породило больше всего суждений и споров. Предоставляем читателям самим составить мнение о том, все ли сказанное в нем одинаково справедливо.
Друзья... Я настроен весьма скептически к сегодняшнему собранию, и все равно мне очень сложно говорить, потому что свое выступление я, как всегда, не подготовил: тезисы его писал в электричке. Но тот, кто захочет слушать, - послушает.
Я буду говорить от себя и акцентировать внимание на индивидуальности и индивидуалистичности.
Много лет я мечтал написать доклад, который должен был называться так: «Пытаясь подвести черту». Сегодня я пришел - и у меня такое ощущение, что уже больше никогда я не приду на подобного рода семинар - это во-первых. И во-вторых, мне кажется, что сегодняшнее собрание так и называется для вас самих, для тех, кто пришел, - «Пытаясь подвести черту». Вот он, в небе, заголовок моего ненаписанного доклада, незримо реет...
Хочу спросить: какую аудиторию могут собрать люди, стоящие у руководства клуба, а также командиры кустов? Кто эти люди, кто вы сами? В первую очередь здесь находится ИТРовская интеллигенция, художественной интеллигенции здесь практически нет. Я много ездил по клубам всей страны, особенно в последние года, и могу сказать, что КСП в основном включают в себя нижний слой ИТРовской интеллигенции с примесью рабочих и студентов. То есть явление это затрагивает определенный узкий слой людей. Задаю вопрос: почему художественной интеллигенции нет в клубах и нет сегодня здесь? Я задаю этот вопрос для вас: сам я на него ответ в принципе знаю.
Сегодня здесь не присутствуют ни Ким, ни Окуджава, ни Н.Матвеева, ни многие-многие другие. Окуджава был, по-моему, только на одном слете, Н.Матвеева никогда не была на слете, Ким не был, Высоцкий не был. Не говорит ли это о том, что этим людям просто не интересно было туда приходить? Им там общаться было фактически не с кем.
Вот сидит здесь Виолина и вяжет чулок. И мне эта ситуация просто смешна, потому что - ну, о каком серьезном разговоре может идти речь, если человек сидит и вяжет чулок? Поймите меня правильно: это не нападка на Виолину, а симптом той ситуации, в которой вы все находитесь. Кто-то разговаривает, ходит, кто-то отходит, - это тоже говорит о том, что на самом деле ничего очень серьезного здесь не происходит. Видимо, такова общественная значимость тех, кто здесь выступал, для этого общества. Потому что, наверное, если бы выступал Булат Окуджава, то сбежались бы все, ни один не пошел бы есть.
То есть, я хочу поставить перед вами зеркало. И я его ставлю.
Далее В.Луфѳров говорит о роли лидеров в любом деле.
...Все движение КСП достойно того руководства, которое им управляет. Оно возникло стихийно, не по воле организаторов, ну. а уж управлять явлением, которое само по себе возникло, не так уж и сложно. Давайте посмотрим, кто стоит у нашего руководства.
Как-то, уже давно, мне довелось присутствовать на так называемой "Зеленой лампе", где обсуждали какие-то вопросы наши еще не рассорившиеся триумвираторы. И я тогда выразил свое к ним отношение, сказал резкие слова о там, что у них нет никаких творческих идей по развитию работы на слетах. Ну, и предложил разные меры, которые мне казались спасительными. Это был год примерно семидесятый. И тогда мне казалось, что всякие эти организаторы мутят воду, занимаются непонятными вещами и к тому же занимаются ими плохо, неинтересно.
Прошло много лет. И сегодня к этим людям я отношусь совершенно иначе- То есть к людям, к которым я когда-то относился плохо, сейчас я отношусь очень хорошо. Я просто понял — по прошествии многих лет — что люди потратили очень много времени и сил на это, в общем-то, хорошее дело. И если когда-то я обвинял их. в творческой несостоятельности, то сейчас я могу даже попросить у них извинения и сказать» что, безусловно, она делали все, что могли, за что им должна быть большая благодарность от всего КСП. Ну, и от меня - благодарность постороннего наблюдателя.
Я думаю, что само движение было авторегулирующимся. И позиция самих ведущих авторов была той путеводной звездой, по которой шло его общественное мнение.
У Н.Матвеевой есть такая строка: «Поэт - основатель школ». Кроме пятерых авторов, о которых уже упоминали предыдущие докладчики (Булат Окуджава, Владимир Высоцкий, Александр Галич, Новелла Матвеева и Юлий Ким. -- Ред.), я никого в этом жанре на такую высоту поставить не могу. Потом идет второй эшелон, третий… В какой эшелон а сам вхожу - я не знаю, не берусь судить. Безусловно, не в первый. Но таких сильных авторов, какие были в первом поколении, больше не появлялось. Ну, а то, что можно расцвечивать и рисовать разные разноцветные кубики, играть за гитарах и так далее, - это все замечательно, но не имеет отношения к тем главным идеям, которые принесло с собой первое поколение ведущих авторов. И та авторегулировка, которую они задали своим творчеством, многие годы определяла движение КСП. И мне кажется даже, что возникший большой вопрос о том, что же дальше делать, связан именно с тем, что больше не приходит в КСП выдающихся поэтов, личностей, которые задали бы новые направления на том же серьезном уровне мышления, на каком это сделали старые поколения. Поэтому - разброд и шатание в «стаде» (себя я в этом случае тоже причисляю к этому же "стаду").
Значит, как уже сказано, в теоретическом плане не было лидеров - просто все шли куда-то... Теперь о творческом плане. Я помню прекрасно, как вначале принимали в штыки меня, - причем в первую очередь организаторы КСП. Я помню, как о творчестве Веры Матвеевой говорили, что это подражание Б.Окуджаве. Я помню как встречали Мнрзаяна, я помню, как встречали «Последний шанс». Я хочу сказать, что никогда в основе суждений организаторов не лежало никаких творческих принципов. Они принимали того автора, который сам себе постепенно завоевывал аудиторию. Так было с «Последним шансом», так было. в общем, со всеми. Не организаторы находили и вводили в орбиту КСП авторов, а все получалось само собой. То есть, люда, которые сами не творцы, безусловно, не могут создать какой-то интересной, глубокой творческой модели. Отсутствие творческой компетентности на серьезном уровне ведет к тому, что выращивать и отсеивать авторов можно только на мои же своей собственном уровне (я говорю и о "верхушке", и о Совете командиров, и так далее). А как только художник перерастает этот уровень, он, безусловно, уходит из этой ситуации и из этих клубов, если вообще он не вырастает сразу в стороне.
То есть я хочу оказать, что для большинства из вас КСП - это прекрасное хобби, но когда речь идет о том, что здесь делается искусство, мне это просто смешно. Никогда искусство не делается в десятитысячной толпе, и в тысячной, и даже там, где собирается сто человек.
Н.Матвеева возникла не потому, что существовал КСП, Б.Окуджава появился не потому, что существовал КСП, - то есть эти люди, настоящие, серьезные творцы, возникают, я бы сказал, "по воле бога". И никакого отношения они к КСП не имеют. То, что их песни кем-то поются, - ну так и ради бога!
Когда говорят, что без народа не существует творца, то я думаю, что это спорная мысль. Потому что судьба многих художников, поэтов говорит о том, что и их поколению, и еще, может быть, десяти последующим их творчество было не нужно. Такова судьба Уильяма Блейка, Пиросмани, Баха... Потому что движущая сила настоящего высокого творчества рассчитана отнюдь не на аудиторию и не на слушателя. А это - самовыражение, и оно не касается, вообще-то говоря, никого, и происходит потому, что человеку важно это сказать. И если есть круг друзей - даже два-три человека, - то этого в прин¬ипе уже достаточно. Это - ответ на такую вот совершенно ложную позицию: «Мы - публика, и мы очень нужны творцам».
Далее В.Луферов говорит об инфантилизме и несерьезности тех, кто пытается высказывать в СП мысли, чуждые гражданственности и патриотизму, а также о том, что нередко в КСП популярны песни, условно им названные «Об отсутствии колбасы в магазинах», что не имеет отношения к творчеству. Он упоминает о том, что ему «такие настроения сейчас глубоко и принципиально неприятны, они смешны, нелепы и просто несерьезны». И далее - о том, что с самого начала, со времени создания, клуб, идя на компромиссы из-за официальной линии, собирал у себя, по его мнению, «определенный небольшой круг избранных авторов», .что "не очень принципиально, но абсолютно простительно».
Я считаю, что в КСП идет безусловная деградация, и это - процесс абсолютно закономерный. Аудитория растет, количество авторов растет, фестивали катаются по стране, но - так как в основе клубов нет какой-то принципиальной, самой главной, фундаментальной идеи, кроме одной: растить своих авторов, показывать их на фестивалях, пробиваться на телевидение и радио, — то из этого абсолютно ничего хорошего получиться не может. Конечно, настоящих людей, - как сказал Окуджава, - очень мало. Тем более мало настоящих, да еще и творческих людей. Но если представить себе СП как пирамиду, то сейчас происходит опускание от ее вершины к основанию, - вниз и вширь. И появляются такие авторы, как, например, Розенбаум...
Деградация и разжижение по краям будут происходить и дальше, поскольку, повторяю, нет твердой и ясной идеи. Но если бы такая идея лежала в основе KCП, то вообще ничего и не могло бы получиться. Потому что осталось бы общение между самими серьезными творцами, и на этом бы все и закончилось.
Так что все происходящее очень логично и в природе вещей. И перспектива, безусловно, одна: появление новых серьезных и интересных авторов, которые сами, в силу богом данного дара, найдут о чем писать и куда идти. А все остальное, само движение этих клубов, мне лично в принципе не интересно. Потому что большинство клубов - это абсолютно нетворческие организации. Я встречаю этих людей - и им сказать мне практически нечего. И вот здесь - одна из главных проблем: для них остается хобби то, что для ведущих авторов стало судьбой. А там, где нет судьбы, там не может быть уже ничего.
И большинство в КСП - все эти театрики, всякие бесчисленные авторы, которые работают на своей работе, а потом не досуге что-то пишут, ни с чем не порывая, никуда не уходя, - ото все "в пользу бедного". Ну, может быть, у кого-то и появятся одна-две-три каких-нибудь счастливых, замечательных песни... То есть я хочу сказать главное: что, поскольку большинство в КСП связано с этими песнями но судьбой, а своим хобби, - ничего серьезного получиться там не может. Пусть у какого-нибудь ансамбля будут две репетиция, пусть три, но ведь настоящая-то работа начинается тогда, когда начинается жизнь с этим материалом, когда с утра до вечера идет кромешная настоящая работа. Тогда начинается судьба, тогда начинается поиск. До тех пор, пока этого не происходит, я заведомо могу сказать, что все - комариное мельтешение. Хотя - смотря с чем сравнивать. Если на фоне нашей эстрады… Но зачем брать за уровень, скажем, навозную лепешку, - нужно сравниваться с деревьями, со звездами...
В основу оценки я кладу, во-первых, принцип определения жанра. Для меня автоматически жанр определяется творчеством все тех же ведущих авторов, о которых здесь уже говорилось, и в какой-то мере какими-то выкладками из творчества других авторов. В их творчестве для меня и лежит критерий оценки. И этот критерий связан с их судьбой, и с очень высоким профессиональным уровнем. И связан с мировоззрением. Дело в том, что по этому вопросу у большинства людей, пишущих песни, в голове каша. А там, где личность, так уже не каша, там - кристалл. Однако сетовать на судьбу, что бог не всех наделяет таким талантом, как у Окуджавы или Н.Матвеевой, просто не приходится.
Я еще в 75-м году говорил о том, что счи¬ать за искусство все, что поется и делается, только потому, что это интереснее и серьезное эстрады, - нельзя. Это не критерий. Можно, конечно, продолжать заниматься подобным творчеством, - безусловно, время само что-то отсеет. Но я против того, чтобы называть искусство и говорить высокими словами о том, что не является искусством.
У Мандельштама сказано замечательно: "Поэзия - не прихоть полубога, а хищный глазомер простого столяра". Так вот, в слове "хищный" есть все. Это - выпущенные когти. Это значит - есть жертва. И жертвой в таком случае становятся вое маленькие поэты, которых он просто умерщвляет в силу своего таланта. Проходит время, и остается, допустим, Мандельштам, а десятки поэтов, которые шумели и кричали вокруг него, просто исчезают. Так что расплата идет вот на таком уровне. И на таком же, в принципе, уровне, если уж упоминать слово "искусство”, об этом и нужно говорить. И не произносить это слово на уровне наших слетов и нашей семейственности, где один человек поет у костра, а другой в это время вяжет чулочек.
Теперь - что я хотел оказать об изменении некоторых своих позиций. Ни знаете, у Пушкина есть прекрасные отроки:
Мой друг. Отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!
Я сейчас, последнее время, понимаю это совершенно впрямую. Хотя, безусловно, в юности у меня было противопоставление, и если кто знает, допустим, мои песни такого типа, как "Судьбы-то ведь разные на Руси", те могут понять, с чего я начинал, какая была у меня позиция. Я хочу оказать, что сейчас я просто принципиально не согласен о этой песней. Для меня лично произошла смена позиции. Как говорил Лорка, "я перестану быть поэтом, если моя позиция не будет меняться". Это тоже мертвечиной попахивает, знаете, - несменяемость позиции.
Далее В.Луферов говорит о праве любого творческого человека на изменение позиции.
Теперь дальше - об отношениях и общении. Настоящие отношения, на мой взгляд, возможны только в очень узком кругу. Я знаю здесь очень многих в лицо, но, к сожалению, никакой судьбой и даже внутренней связью не ощущаю себя связанным с вами, хотя здесь есть у меня масса хороших знакомых. Потому что я считаю, что самый высокий уровень общения - это очень маленькая группа или единомышленников, или людей, очень серьезно связанных на каком-то духовном уровне, какой-то духовной работой. Это два-три-четыре, максимум - пять, это какое-то очень маленькое застолье, где идет очень серьезный разговор. А иначе - болтовней заниматься незачем.
И - опять повторяю - именно потому для меня КСП это, безусловно, досуг, и ни о чем другом речи не может быть. Придти на слет и делиться там последними новостями или говорить о ценах на рынке и на колбасу, и вообще обо всем на свете - это далеко от серьезного общения, никакого серьезного разговора там не происходит. И говорить о том, что на слет приходят хорошие люди, что они там какие-то другие, что там - общение, а вот те ученые, которые по домам сидят и только в семейном кругу разговоры ведут, такого общения лишены - это глубоко ошибочная и инфантильная позиция. Серьезные люди, которые двигают науку, - я думаю, что у них очень серьезные разговоры происходят и в семье, и между собой. И те их разговоры я и считаю самыми главными. Поэтому мне как-то непонятно пренебрежительное отношение к тем, кто на слеты не ходит, и утверждение, что туда приходят замечательные, самые умные, самые передовые люди. Я думаю, что самые передовые лцди во все лопатки работают. Вспомните песню Ю.Кима "Дорогой Булат Шалвович, а также Владимир Семенович...". Помните, там - о том, что некогда даже друг с другом встретиться? В этой песне ситуация изматывающей гонки на предельном уровне прекрасно описана.
И, безусловно, Ким работает. Его нет сегодня с нами и, хотя, может быть, он и мог бы здесь быть, но это был бы исключительный случай. А приходить каждый раз на слеты, терять время - я думаю, что оно ему очень дорого. И это еще, кстати, говорит о том, что у большинства тех, кто собирается на слетах, очень много свободного времени.
Я хочу сказать, что не сентиментальная и не семейная полюбовность движет и искусством, и серьёзным отношением серьезных людей, а очень жестокне и строгие рамки ремесла и человеческих претензий друг к другу. Потому что для серьёзного человека становятся непростительными всякие посторонние и отвлеченные разговоры.
...О своём отношении к слетам я могу сказать так: из двадцати пяти слетов я был на трех. В этом, собственно говоря, и проявляется мое отношение и мой интерес к КСП. То есть, особого интереса я никогда к этому движению не проявлял, и к тому, что делалось на слетах, - тоже. Когда приходил иногда, то, безусловно, мне это было интересно, но - до того времени, когда для меня то, чем я занимаюсь, стало уже слишком серьёзным. И тогда мое отношение к людям, которые приходят на слет, стало другим, - тоже серьезным.
...Что я хочу еще оказать? У Н.Матвеевой есть такие замечательные строчки:
Даже у мыши свое мироздание! Даже у мошки – своё!
Так отчего бы и мне, напевателю песен, - свое не иметь?
Исстари кажется людям, что спетая песня - раскрытая дверь;
Что у того, кто заветное выскажет - нет уже тайны от них!
Много на небе сокрыто, Горацио, многое прячет земля.
Только певец - у любого а каждого! - как на ладошке сидит.
И там же:
Тени свои у меня. Для вторжения - замкнуто небо мое.
Зря так общительно, так понимающе вы улыбаетесь мне.
Это - Новелла Матвеева, которую могут любить, а могут и не любить. За что я в целом могу в какой-то мере презирать публику КСП - если не московскую, то периферическую, - там Н.Матвееву не очень любят: у нее писклявый голосок, видите ли, она очень плохо играет на гитаре. То же самое с Окуджавой: его тягучий голос для многих - преграда. А вот Суханов или кто-то там еще им нравится. И когда там встречаешься с этими людьми, то с ними говорить не о чем. Потому что те принципы, которых я придерживаюсь, то, что для меня в жанре принципиально, - для них этого не существует. И потом - эта узость: песенкой-то они интересуются, а театром и поэзией по-настоящему большинство из них - не очень. Я говорю не про Москву, потому что Москва сама, своим напряжением, нас обогащает.
Далее В.Луферов сравнивает творчество Б.Окуджавы, В.Высоцкого и Ю.Кима, говорит о своем к ним отношении, о том, что для него десять песен, например, Окуджавы значат гораздо больше, чем десять тысяч песен других авторов (по одной лучшей от каждого), потому что Б.Окуджава - это человек, который принес в песню свое мировоззрение. В качестве противоположного примера он приводит А.Розенбаума.
...Розенбаум - это человек, который не принес своего мировоззрения, который, работая в типичном эстрадном ансамбле, пишет для него, отдает ему духовную энергию, - это уже не просто компромисс, а деградация. Какое он имеет отношение к жанру, я вообще уже не понимаю.
Его "одесские" стилизации - это для меня неживые, мертвые песни. Н.Матвеева создала свой, особый поэтический мир - и все-таки это мир в основном живых песен. Б.Окуджава создал на реальной основе тоже свой мир живых песен - и свою позицию. Позиция Ю.Кима проявляется через бесчисленное количество всяких образов, и я, честно говоря, не очень вижу его собственный образ.
Далее В.Луфѳров продолжает анализировать творчество Ю.Кима и Б.Окуджавы с точки зрения их отношения к дружбе и любви, к женщине.
...Для меня песни сейчас расслоились на три слоя: это стилизации, которые я не считаю живыми песнями, затем - то, что делает Ю.Ким, то есть через посредство актерских образов как бы высказывает себя (это тоже стилизации, - например, "Песня шута", - но он через них высказывается) и, наконец, живые песни. Так вот, живые песни дня меня сейчас являются самыми главными и самыми важными. Но в критерий их оценки входит для меня и все то, что я ранее сказал: присутствие мировоззрения, весь контекст того, чем живет человек, какие песни он пишет, на каком уровне он это делает, судьба это для него или не судьба. Именно по этим критериям я оцениваю все бесчисленное множество авторов, смотрю, интересен мне тот или иной автор или нет. По этим же критериям я сужу о сегодняшнем состоянии жанра и считаю, что новых сильных и интересных авторов, поэтов-основателей школ, дающих направление, в КСП не появилось. И раз не появилось, значит, пока жанр, а стало быть, и клуб, и это течение должны испытывать постепенную деградацию. Всё.
"Менестрель", 1983, №3, май-июнь. С.6--8
